Сочетание гормона агрессии (адреналина) и гормона спокойствия (эндорфина) удачно описывает творческую манеру Роланда Шаламберидзе. В ярких картинах, объектах и сложных построениях, которые можно назвать живописно-коллажными ассамбляжами, он предельно смел и даже эпатажен, четко следуя вектору актуального искусства. Здесь словно происходит выброс адреналина. В творческом порыве у художника появляется интерес к неординарным материалам, он использует резину, стразы, фотографическую бумагу, даже яркий галстук и шкуру гигантского питона. В прошлые свои серии он включал крупы, хлебный мякиш и уже вошедшие в историю искусства XX века в качестве художественных материалов человеческие жидкости: пот, слезы, сперму, кровь и т.д. В представленных на выставке работах физиология присутствует на более глубоком, гормонально-идейном уровне. Адреналиновый драйв проявляется в кляксообразных цветовых взрывах, напористости выстроенных стройными рядами фотоквадратиков, уколах вырывающихся из изобразительного поля стреляющих глаз. Безусловно, в творчестве художника важен и еще один гормон – тестостерон. Эротические мотивы чувствуются даже в самых невинных на первый взгляд работах, но этот скоре относится к сфере вдохновения и творческого генезиса. Такая же безбашенная «сумасшедшинка» присутствует в перформансах Шаламберидзе, где музыкальные эксперименты, театрализация и брызго-красочная импровизация вырываются из неудержимой потребности самовыражения и явно обусловлены темпераментом художника. Однако у каждой медали две стороны. Восточная созерцательность является зрителю в сдержанных графических работах Шаламберидзе, где тонко используется прозрачная фактура кальки, напоминающая рисовую бумагу, а разводы черного маркера кажутся отголоском иероглифов, потерявших свою семантику, освободившихся от смыслов и выражающих только внешнюю красоту и духовную наполненность. Адреналиновый фонтан поглощен потоком несущих счастье и спокойствие эндорфинов. Практически океанические адреналино-эндорфиновые приливы и отливы в творчестве художника можно описать и другой терминологической парой, ницшеанскими категориями аполлоническое и дионисийское. Крайности не могут друг без друга и в личности художника сливаются в одно целое – в нем и экстатический Дионис, и гармоничный Аполлон.