Дропои меня нежно!

Михаил Соболев


Дропои меня нежно!

Михаил Соболев

По расписанию

Время уточняется

Санкт-Петербург

О мероприятии

Семинар Михаила Соболева по выставке Владимира Грига "Кустракита над рекой".

Психоаналитический сеанс.

Не могу сказать, что я профессионал в искусстве. Я мало хожу на открытия и вернисажи. Но всегда стараюсь бывать на открытиях в AL Gallery . Что-то мне здесь симпатично. Но в этот раз мне понравилась еще и выставка. Мне понравилось то, что Владимир Григ здесь раз-весил и два-ставил. Честно понравилось! Именно поэтому я назвал свой маленький текст в подражание Владимиру строчкой из известной песни, популярной в 70-е годы – ее часто крутили по радио. Я тогда был маленьким мальчиком и неизменно задавался вопросом, почему так любят здесь березовый сок, множеством трехлитровых банок которого были уставлены все магазины? Почему эта гигантская сталинградская каменная тетка с мечом, которая все время в опасности, почему она не может напоить меня соком, скажем, томатным, которого в продаже найти было не просто? Неужели потому что Синьор Помидор из сказки о Чиполлино так нам идейно чужд? Почему нет того, что я хочу? Где Это? Увы, этот вопрос я не мог задать, я не решался его задать. Но немного позднее, уже будучи студентом, я встретил человека - я учился с ним в одной группе в своей первом ВУЗе, который переплюнул меня в понимании происходящего с Родиной. Однажды в стройотряде мой приятель услышал как напеваю это песенку про Родину, которая «щедро поила меня березовым соком», поинтересовался, а что значит ДРОПОИЛА? 
Я вспомнил об этом маленьком курьезе, потому что в нем используется механизм аналогичный тому, что использует Владимир Григ в названии выставки. И это очень интересно, потом что здесь перед нами занятный эффект. Здесь, несомненно, есть место неологизму, но неологизму, который создан не метафорой, но метонимией. Можно ли сказать что использование метонимии, всевозможные игры с ней, и прежде всего постановка метонимии на место функции, которую в языке должна выполнять метафора, это трюк свойственный русскому искусству? Не есть ли это некий отличительный знак нашего родного творчества?

Однако, вернемся к выставке, которая нравится. Поясню почему. Во-первых, Владимир Григ очень аналитичен. Аналитичен он в смысле близости психоанализу. Я не знаю, делает ли он свой анализ – такая информация обычно не разглашается. Скажем, только сейчас нам известно, что Пикассо ходил к Лакану в течение 10 или даже 15 лет. Я говорю об аналитичности автора в другом смысле. Творчество Владимира, то, что он изображает, его сюжеты отсылают нас в прошлое. Как психоаналитик, он анализирует означающие, которые окружали субъекта в детстве и которые определяют его судьбу в настоящем. Это означающие, которые хотя и отслужили давно свой век, которые не видны, но работают, правят субъектом, задают вектор его траектории, потому что остаются актуальными в бессознательном. Во-вторых, потому что Владимир использует свет в своих работах. Свет это просвещение, а психоанализ это всегда акт просвещения. И как ярок свет психоаналитического просвещения в России, так и яркий свет на работах Владимира не может позволить читать, но хотя бы привлекает наш взгляд. И как всегда в России свет, какой бы природы он не был, но всегда вокруг него разворачивается вопрос, свет ли это Просвещения или же мистический «немеркнущий свет»? Для психоанализа в наше стране этот вопрос так же актуален – у нас есть как клиницисты ориентированные на образование, обучение, стажировки, так и психоаналитики – буддисты, психоаналитики – оккультисты, ориентированные на истину сокрытую в «таинственных, сакральных» и непроходимы на первый взгляд текстах Жака Лакана - этого французского интеллектуала, психиатра, психоаналитика, одного из самых ярких мыслителей 20 века.

Назад в будущее.

Жак Лакан известен, прежде всего, тем, что ввел психоанализ в поле науки. Для этого ему пришлось попотеть – в течение 26 лет он читал каждую среду семинар для своих студентов. Кстати, сегодня среда! За 26 лет, которые он провел под лозунгом: «Назад к Фрейду!», им было сделано много нововведений и изобретений. Главным своим изобретением он почитал логификацию объекта причины желания – объекта маленькое а.

Этот объект важная штука как для психоаналитика, так и для художника. Художник, по словам Лакана, всегда аналитику предшествует. К ак психоаналитик вычленяет объект а в речи своего пациента, так и художник очерчивает и выделяет объект из обычных для нас объектов и предметов окружающего мира.

Этот объект получает определение исходя из образа тела – точнее из того, чего в этом образе не хватает. Речь идет о «частице, отделенной от устройства, где тело предстает как образ». Особенность такого объекта состоит в том, что он не предстает частью целого, каковым является тело, и не имеет поэтому ни зеркального образа, ни, соответственно, своего другого. Однако, зеркальный образ с объектом этим связан: объект облекается в него.

Объект этот отделен от эрогенных зон и разворачивается в серию. Нам известно пять основных форм объекта а – это объект оральный, анальный, фаллический, объект-голос и объект-взгляд. Так описывает их Лакан в своем десятом Семинаре, который называется «Тревога», и который он читает как раз во время, изображаемое Владимиром. Это 1963 год. И здесь, на мой взгляд, Владимир не может удержаться от милой, но очень патриотичной иронии и напомнить нам высказывание «Россия родина слонов», показывая, что пять форм объекта а, прекрасно известны и активно использовались в Советском Союзе и до Лакана. Я предлагаю вам взглянуть на пять работ, которые нас окружают. Радио, в которое мы упираемся носом при входе на выставку, это, конечно, анальный объект. Прежде всего, это единственный объект, а не изображение, и который мы встречаем как некую кучку посреди зала. Но также и метафорическое значение - что собственно мы могли еще услышать по радио во времена Советского Союза? Следующий объект – картина, которая предлагает нам объект оральный. Это картина, на которой трое женщин со светящимися нибмами вокруг своих головок, как три ангела на иконе Троица Андрея Рублева взаимодействуют с некой чашей. Точнее с чашами, поскольку благодаря конвейерному производству количество их возросло до трех. А также женщины перевернули свои чаши для того чтобы удобнее было запихивать в них свои прекрасные головки. Они настолько глубоко засунули их в чащу, в которой у Рублева располагалась голова агнца, жертвы, что не видят и не слышат ничего, мы можем видеть только их рты. Это изображение оральной нехватки, вокруг которой, прежде всего, и строятся симптомы истерии.

Третья работа, на которой я вижу изображение фаллического объекта. Эта работа кажется мне особо интересной. И как вы правильно догадались, это работа подписанная ДНД. Я прочитал эту аббревиатуру как – «духовно нищие девы». Думаю, что здесь присутствует нотка мужского шовинизма – нет пениса, нет и духовности. Но для меня эта работа интересна тем, что она показывает нам фаллический объект через его отсутствие. Показать нечто через отсутствие - это прием абстрактной, авангардной живописи. Таким образом, Владимир, несмотря на то, что предлагает нашему взгляду картины фигуративные оказывается авангардистом.

На стене напротив висят две картины, которые изображают объект-взгляд – это история с телевизором, и объект-голос на картине с мелодией. Удвоение взгляда ведущего, картинка ТВ с помехами во время которых, если кто помнить, звука не было, упоминание света который собственно и видит глаз, и который мы часто интерпретируем как взгляд – эти, и не только, небольшие детали которые сводят круги к сути картины «свет это жизнь». Это объект-взгляд. И очень точно здесь то, что на картине мужская – именно невроз навязчивости свойственный мужчинам делает упор на взгляде. Именно взгляд обнаруживаем мы за всеми вопросами об отце у невротика навязчивости. Наоборот, на картине об объекте-голос мы видим женщину. Не зря же женщины так любят кричать! И здесь есть музыкальный аппарат, который представляет нам оторванный от тела голос, и здесь фонематическая цепочка, и слово «мелодия» – звук. Также можно просто посмотреть на красивую женщину. Она слушает с закрытым ртом. Это редкость сегодня, это мечта. Поэтому картина просто обречена на успех.

Немного о настоящем.

Итак, пять форм объекта а плюс еще картина, которую экспонируют в центре. Это картина, на которой изображены сексуальные отношения. Сексуальных отношений, по мнению психоанализа не существует. И снова здесь мы впереди планеты всей с нашим советским «Секса у нас нет!». Лакан утверждает, что его нигде нет. Секс, пол в бессознательное не вписан и поэтому человеку необходимо свой пол придумать, создать, сотворить как некий симптом, как некое изобретение.

Занятно видеть, что сексуальные отношения Владимир увязывает с диском. Диск отсылает меня к дискурсу. Таким образом, это еще одна интерпретация, которая идет в русле пансексуализма Фрейда, о том, что наша жизнь, окружающий нас дискурс пропитан сексуальностью. Сексуальность требует своего объекта и исторически в нашей цивилизации его занимает женщина. Собственно говоря, наша цивилизация и началась с женщины. Именно обмен женщинами, обмен товаров первой необходимости на предмет наслаждения или говоря языком советской власти, на предмет роскоши, сделало наше общество тем, что мы сегодня имеем. Или, скорее, то общество, которое имеет нас. Известный антрополог Клод-Леви Строс утверждает, «что женщина это предмет обмена». В примитивном обществе – добавляет он.

Вперед в прошлое.

Женщина как объект, это очень примитивная религиозная история. Однако коммунизм это религия. Дикая примитивная религия с мумией в пирамиде посреди центрального лобного места, и обещанием счастья на земле тем, кто этого лобного места избежал. В этой примитивной религии Бог переносится на землю и получает конкретное воплощение в «самом человечном человеке». И взгляд этого Бога взирает на нас уже не с небес, но пристально смотрит через множество соседских глаз. Этот взгляд, который присваивает себе особая структура, название которой до сих помнят все, и здесь и за рубежом – КГБ. Сейчас аналогичную известность в мире получило слово «крыша», а возможно этот феномен частично выполняет в условиях рынка аналогичные КГБ функции. Так вот взгляд КГБ, это взгляд преследующий. Это паранояльный преследующий взгляд. Именно об этой паранойе повествует нам центральный объект выставки – интерактивная Игра. В России в нее всегда можно сыграть. КГБ это воплощение паранойи на земле. И поскольку этот Большой Брат видит тебя, всегда смотрит и слушает тебя, то чтобы не впасть в острую форму паранойи, человеку нужна защита. Эта центральная работа Владимира занимает место как причина того что мы видим вокруг. Однако защиты от КГБ нет. Потому что нет и этой системы как таковой. Она, прежде всего, в голове, это ментальная опасность. Но защита от нее необходима и человек вынужден придумывать ее. Ее - Женщину. Потому что увлечение женщиной, красотой это вообще лучшая защита. И он ее творит как создатель из подручного материала. Творит и сам обретает свой пол – быть мужчиной можно только относительно женщины. Мужчина и женщина это как свет и тьма. Как крик и тишина. Или как Москва и Лондон сегодня – еще один пример актуальности творчества Владимира. Творит женщину каждый по-своему. Кому-то достается легкая доля, и этот субъект творит женщину из себя. Хорошо, если этому субъекту случайно досталось тело женского пола. Сложнее в жизни творящему из себя женщину, если тело его мужское. Но что делать? Тут кому как повезло.

Но особенно повезло художнику. Он умудряется иметь дело с красотой не только в постели, но и на работе. Фрейд первым почувствовал это и ввел в обиход термин сублимация. Таким образом, художник особенно защищен от паранойи в социуме. Он меньше простых смертных боится. Его может пугать разве что воспоминание об обычной паранойе, об обычном и привычном страхе. Его может пугать разве что нехватка у него паранойи и в борьбе с этим своим чисто творческим страхом он вводит некоторое искусственное образование – страх перед завистью коллег. А также легко помогает им, играя свою зависть, чем, несомненно, коллегам помогает, и что является актом чистой дружбы. Итак, художник боится меньше нас. Хочется пошутить, что меньше нас, но больше себя. Но возможно, именно поэтому художники всегда вместе со студентами первыми лезли на баррикады. Возможно, именно художники оказывались любимчиками женщин. Особенно славянские. Потому что чем более жесткий режим, тем сильней нужна от него защита. Я расскажу вам один анекдот. Это не просто анекдот, но отражение мифа, с которым я лично сталкивался во время своих пребываний в Париже – я там получал и получаю свое образование. Это миф о любвеобильности славянских мужчин. Итак, одна девушка во Франции никак не могла найти мужчину своей мечты, потому что ни один француз не мог удовлетворить ее в постели. То мало, то слабо, то вяло, то кисло, и т.д. В какой-то момент, когда она уже совсем отчаялась, ей говорят о том, что настоящего, истинного любовника нужно искать в Советской России. Хорошо, но как его выбрать? По размеру обуви, говорят ей. Она отправляется в России, конечно, в Санкт-Петербург, и ходит по улицам уставившись в землю. Она рассматривает ботинки мужчин. И вот однажды она встречает неимоверно большие ботинки. Неимоверно огромные! Она не глядя вверх предлагает мужчине ночь любви и небольшую материальную компенсацию. Русский радостно соглашается. Утром, усталая, но довольная она дает ему денег больше, чем это было оговорено. Он удивляется: зачем лишняя сумма? Вы должны купить себе новые ботинки, эти вам явно малы – отвечает она.

Вот такой анекдот. А я вполне серьезно, предлагаю еще раз посмотреть на картины Владимира и скинуться ему на новые ботинки.

Здесь я, собственно, хотел бы и закончить. Но необходимо сказать несколько слов по поводу названия, которое стоит у нас во главе анонса:

Мы видим то, смотрит на нас.

Думаю, что первое, что приходит в голову это мысль о том, что название указывает на актуальность творчества Владимира Грига. Работы окружающие нас, несомненно, актуальны, поскольку интерпретируют происходящее сегодня в пространстве политики, в социуме. Мы видим процесс получивший название брежневизации. Мы видим то состояние общества, которое уже смотрит нам в лицо, которое незримо взирает на нас, но под маской пока что совсем другой политической системы. Эта система уже нас посчитала, уже присвоила наши голоса, и оставила нам только возможность смотреть. Хорошо, что мы можем смотреть не только сериалы про разбитые фонари, но и актуальное искусство. Вчера в Фейсбуке я встретил прекрасное замечание некой подруги Лизы, о том, что искусство это революционное оружие художника. Таким образом, Владимир хорошо вооружен!

Но, кроме того, есть еще одно значение, еще один, но совсем не последний, смысл во фразе «мы видим то, что смотрит на нас». Речь идет о том, как психоанализ воспринимает живопись. В живописи, в изобразительном искусстве на первом месте, как вы понимаете, объект – взгляд. Заметим, что взгляд и глаз в психоанализе вещи суть разделенные, расщепленные. Взгляд находится на стороне вещей, но видит их субъект. В картине мира субъект сам является пятном и чтобы скрыть это объективирующее свое свойство, он присваивает взгляд себе. Однако борьба за власть продолжается, и субъект вынужден защищаться. Именно этой защите и служит картина. Картина это экран от взгляда, это ловушка для взгляда. По мере того как вы обшариваете полотно в поисках взгляда, взгляд этот на ваших глазах исчезает. Это позволяет зрителю полотна сложить свой взгляд, как складывают оружие. Именно в этом и состоит умиротворяющий эффект живописи.

Спасибо!